Юрий Коваленко: Число людей, предрасположенных к депрессии, растет: по данным Всемирной организации здравоохранения, за последние 10 лет их стало на 20% больше. В России к депрессии предрасположена треть населения.
Марина Калинина: Наверняка каждый из нас хотя бы раз испытывал состояние, когда ничего не хочется, ничто не радует, упадок сил, безразличие, все такое серое, скучное. Мы думаем: депрессия. Но депрессия ли это на самом деле и что вообще такое депрессия, как с ней бороться? Обо всем об этом мы будем говорить с нашим экспертом Александром Федоровичем, врачом-психиатром высшей категории. Здравствуйте.
Юрий Коваленко: Здравствуйте.
Александр Федорович: Здравствуйте.
Марина Калинина: Давайте вначале определим, что такое депрессия.
Александр Федорович: Само по себе понятие депрессии пережило несколько этапов своего развития. Когда-то оно включало всего 3 признака: плохое настроение, замедление физических процессов и замедление психоэмоциональных процессов – все. А по мере того, как люди переживали некую урбанизацию, мегаполисы разрастались, физическая активность падала, возрастала психоэмоциональная нагрузка, понятие депрессии стало включать все новые и новые моменты – такие, например, как сниженная самооценка, пессимистическое видение будущего (так называемые когнитивные процессы), неспособность испытывать удовольствие от тех процессов, которые раньше доставляли удовольствие, и так далее. То есть признаки расширили до 15-20, что, собственно, и вносит смуту в понятие депрессии, потому что эти симптомы стали неспецифическими. Они характерны для астенического состояния, то есть усталости, для состояния переживания стресса – острого и хронического, – для состояний психоэмоционального выгорания при определенных профессиях и так далее. Поэтому мне кажется, что вопрос понятийной депрессии и вопрос так называемой предрасположенности немножко коррелируют между собой. Города разрастаются, мы в гиподинамии, наше питание стало странным, процессы природные разрушаются, потепление климата и так далее…
Юрий Коваленко: А это вообще заболевание или это просто…
Александр Федорович: Вот вы как раз в корень зрите. Когда мы говорим о заболевании, мы говорим о том, что все перечисленные симптомы должны подчиняться ровно одному критерию: для этого не должно быть внешних каких-то значимых событий.
Марина Калинина: Например?
Александр Федорович: Ну вот у вас угнали машину – это депрессия? А вот когда у меня машину не угнали, когда у меня есть работа, семья, вроде бы все в порядке, но у меня что-то внутри происходит – непонятно, что меня гнетет, подавляет мой аппетит, разрушает мой сон, не позволяет мне думать ни о чем ином, кроме как о собственной незначимости и тягости моего пребывания на планете, тогда мы и должны говорить о депрессии.
Марина Калинина: Ну хорошо. Депрессией мы часто называем, допустим, хандру…
Александр Федорович: Все что угодно: не пойду на сессию, у меня депрессия. Широко смотрим на предмет.
Марина Калинина: Вот эта цифра, которая была названа в начале нашей программы – 30% – это вообще страшно? И откуда вообще такие данные?
Александр Федорович: Я думаю, что, во-первых, как уже было сказано, это связано с тем, что расширяется симптоматика – туда включают все новые и новые аспекты жизни человека, которые подводят под этот депрессивный ранг. Во-вторых, это сама структура жизни: мы смотрим в мир все чаще через окно монитора, мы все чаще замыкаемся в минимальном пространстве, требующем места для нас и для нашего компьютера. Я думаю, что еще 200 лет назад ничего подобного не было, потому что человек должен был жить, должен был выживать, он много работал физически. Иными словами, для депрессивных переживаний просто не было ни времени, ни повода. Но барин во флигеле, конечно, предавался грусти какой-то и ностальгии, но это был единичный случай, эпизод. А в целом такой тенденции не было; сейчас же для нее есть все условия.
Марина Калинина: Мы хотим спросить у вас, наши уважаемые телезрители – если не депрессию, то испытываете ли вы хандру? Позвоните нам, расскажите, как вы с этой проблемой боритесь – сами или идете к специалистам, друзьям и все им рассказываете. Телефон прямого эфира есть на ваших экранах, там же номер для СМС-сообщений (все, напоминаю, бесплатно). А мы пока продолжим.
Александр Федорович: Это тоже свежий такой вход – сезонные колебания. Принято в миру считать, что есть весеннее обострение, есть осеннее. Это все условности в том смысле, что…
Марина Калинина: То есть на самом деле нет?
Александр Федорович: Есть, но ровно один сезон – это зима. Настоящая депрессия посещает человека зимой. Сокращение светового периода, изменение серьезное в минеральном обмене, нет витаминов, скудный в принципе жизненный паек. И вот где-то в декабре-январе это начинает проявляться у людей, и к весне оно становится очевидным обывателю и из этого, собственно, формируется идея о том, что вот оно, весеннее обострение. А про осень вообще отдельная тема, потому что мы прекрасно провели лето, мы потратили кучу денег, загорали, питались правильно, предавались разным утехам. Откуда вдруг осенью это возьмется?
Марина Калинина: Как дальше жить? Деньги закончились.
Александр Федорович: Совершенно верно. И вот здесь мы понимаем, что кому-то в школу, кому-то в институт, какие-то трудовые проблемы, наши парламентарии вернулись, и мы опасаемся, что они что-то там сейчас по законотворчеству каким-то образом… И мы переходим в режим стрессовых ожиданий, тревожных ожиданий, неких предвкушений каких-то перемен внешних, которые могут на нас повлиять настолько мощно, что мы вдруг окажемся перед их лицом слабыми и немощными. И вот эти стрессовые переживания воспринимаются нами как… Конечно, это не доставляет нам радости, согласитесь: никто не будет с улыбкой смотреть в окно, когда там уже слякоть и когда мы наблюдаем только рост бивалютной корзины. На самом деле нет, это не депрессия.
Юрий Коваленко: Ну вот страха мы нагнали, да: осень, я так понимаю, для многих будет таким тяжелым периодом. А вот как не попасть в эти ситуации, или как лечить, если попали?
Александр Федорович: Во-первых, нужно трезво смотреть на вещи, понимая, что это нормально, что так всегда, так происходит из года в год. Второе: естественно, очень важно не истощать себя, то есть определить баланс суточного бодрствования и сна, уровня трудовой нагрузки и возможности отдыхать. Естественно, нельзя объять необъятное и браться за все сразу.
Марина Калинина: Зачастую это очень сложно сделать – распределить.
Александр Федорович: А мы не можем давать простые рекомендации, иначе мы лечимся 30% роста депрессии. Поэтому питание, увлечения, физкультура для горожан – это очень важный момент. Естественно, какой-то социальный круг не в социальной сети, а в реальности: мы должны встречаться, мы должны общаться вживую, мы должны обмениваться живыми эмоциями и за счет этого пополнять свой ресурс и поддерживать друг друга. Как-то так.
Юрий Коваленко: То есть идеальный рецепт – это больше, скажем так, времени на свежем воздухе, никакого компьютера, больше хобби…
Александр Федорович: Да, прекрасно, это ресурс.
Юрий Коваленко: Потому что чем меньше человек занимается каким-то делом – либо руками, либо головой – тем больше голова у него занята, я так понимаю, этими депрессивными мыслями.
Александр Федорович: Совершенно верно вы понимаете, да.
Юрий Коваленко: А вот нет у человека хобби, нет у него времени и возможностей – трудоголик он.
Александр Федорович: Трудоголизм – это бегство от проблемы, понимаете. Это уже симптом. Это в психологии называется сублимацией, когда человек уходит в некую деятельность самую разную. В идеале она социоприемлема: женщина ушла в семью, детей, мужчина ушел в работу, в научную деятельность и так далее и все говорят, что это здорово…
Марина Калинина: …потом совсем ушел.
Александр Федорович: А потом совсем ушел, да, закрыл дверь и там остался. Поэтому если мы нарушаем жизненный баланс, если происходит какая-то психологическая флуктуация в пользу какого-то отдельного рода или вида деятельности в ущерб остальным, мы как раз становимся… Мы переходим в эту самую группу риска и по депрессиям, и по стрессам, и по астении, и по психосоматическим расстройствам, и далее по списку.
Марина Калинина: Александр, а вот интересно: к вам приходит пациент и говорит, что у него такие-то и такие-то симптомы – ничего не хочу, жить не хочу, все плохо. Как определить, что ему уже нужна какая-то медикаментозная помощь? Как вы распознаете, действительно ли человек болен?
Александр Федорович: Да, есть критерии – они называются соматизацией. То есть идея заключается в том, что сначала человек размышляет о бытии, потом он начинает об этом переживать некие эмоции, а потом за счет того, что эти два аспекты наполняют организм биологически активными веществами (пресловутыми адреналином и норадреналином), человек начинает испытывать на физическом уровне определенные ощущения: одышку, сердцебиение, повышение артериального давления, головные боли, головокружение, дрожь, озноб, жар и так далее – то есть вся вегетативная система включается. И вот тогда тело, отыгрывая, позволяет нам оценить, насколько ситуация тяжела: нарушился сон, человек в рамках снижения или, наоборот, увеличения аппетита либо теряет вес, либо набирает его несообразно, у него меняются определенные показатели активности не только психологической, но и физической (он начинает чаще болеть, у женщин нарушаются циклы; у мужчин тоже есть циклы и они тоже нарушаются, но об этом меньше говорят). То есть когда тело начинает нам говорить о том, что надо что-то делать, это повод уже однозначно идти к врачу.
Юрий Коваленко: И тут без врачей никак? То есть настоем ромашки не вылечишься и прочим самолечением?
Александр Федорович: Если только ромашка крепкая и лечиться долго. Так, к сожалению, нет. И это находит свое отражение в некой параллели: мы имеем 30% увеличение предрасположенности или диагностики депрессии, и мы по тем же самым статистическим данным имеем повышение спроса в потребительской сети аптечной на психотропные препараты в 1.6 раза. Понимаете, это корреляты. То есть люди лечатся, не всегда понимая, как, не всегда отдавая отчет, что они делают. Из-за этого родится очень много мифов…
Марина Калинина: Рост потребления этих препаратов – это легкие препараты, или это те, которые прописывают специалисты?
Александр Федорович: К сожалению, статистика ничего об этом не говорит, но я полагаю, что…
Марина Калинина: То есть люди сами себе прописывают лечение?
Александр Федорович: По большей части да. Очень много врачей соматических специальностей (то есть тех, которые изучают не голову и высшую нервную деятельность, а тело), тоже стали прибегать к назначению психотропных препаратов очень активно, не имея, в общем-то, какого-то правильного понимания этого. Это все коррелирует, это все двигается так дружно.
Марина Калинина: У нас есть звонок из Ростовской области – Борис, здравствуйте. Вы в эфире.
Зритель: Добрый вам вечерочек.
Марина Калинина: И вам.
Зритель: Я слушаю вашего гостя, он в принципе во всем прав практически.
Марина Калинина: Он же психиатр, конечно, он прав.
Александр Федорович: Благодарю.
Зритель: Но есть одна строчка. Психология человека: живет он себе живет. У человека должна быть такая фишка, по-другому назвать не могу – называется отдохновением. То есть ты отдыхаешь от трудов своих рабских.
Марина Калинина: А что для вас отдохновение?
Зритель: Для меня отдохновение… Ну кто-то марки собирает, монетки. Я занимаюсь совсем другим – я реставрирую старинную мебель.
Марина Калинина: Ого.
Зритель: Для меня это отдохновение, потому что я только беру предмет в руку и сразу понимаю, что было, как происходило, в каком месте это сделано. Это для меня такое… Психолог задумался, я вижу.
Александр Федорович: Прислушался скорее.
Юрий Коваленко: Но это не основная ваша работа, наверное?
Зритель: Нет, это не моя основная работа, но в принципе она близка. Потому что если нет у человека отдохновения, ему плохо. Нет любви у человека – ему плохо. Отдохновение – это как любовь.
Марина Калинина: Спасибо вам большое за ваш звонок. Прокомментируете?
Юрий Коваленко: Это вопрос о хобби, наверное, да?
Александр Федорович: Да, без сомнения, речь идет о необходимости каждому человеку иметь какой-то ресурс. Ресурс мы черпаем из близких, из единомышленников, из «единочувственников», из наших детей, которые нам дарят радость. И, конечно, хобби. Хобби должно быть самым разным: оно должно быть и интеллектуально-эмоциональным, и физически-эмоциональным, то есть без этого в принципе никак. Я могу только порадоваться за нашего зрителя, который для себя этот вопрос решил, у него этот вход ресурсный есть – замечательно: значит, у него все должно быть хорошо.
Юрий Коваленко: Ну а как на самом деле решают такие вопросы люди по всей стране, давайте попробуем выяснить. Мы провели опрос и задали вопрос: «А как вы настраиваетесь на позитивный лад»?
ОПРОС
Марина Калинина: Александр, как можете прокомментировать вот такие ответы?
Александр Федорович: Я в восхищении.
Марина Калинина: Да?
Александр Федорович: Наш народ совершенно непобедим: перечислены практически все ресурсные зоны – и семья, и хобби, и пустырничек, если в этом есть необходимость. Поэтому речь идет о чем в первую очередь? – о широком диапазоне возможностей. Единственное, наверное, критическое замечание я бы высказал в адрес господина, который сказал: «Нужно думать о хорошем и гнать плохие мысли». Вот это, к сожалению, получается не всегда, потому что мысль – это то, что обеспечивает нам когницию, то есть это то, что позволяет нам взаимодействовать с окружающим. Поэтому мысль отогнать нельзя и подменить ее на другую, к сожалению, тоже нельзя. Если кому-то это удается, то на очень ограниченное количество времени и с последующим истощением. А так все замечательно.
Марина Калинина: У нас есть еще один звонок из Симферополя – Юрий нам дозвонился. Юрий, здравствуйте, вы в эфире.
Зритель: Здравствуйте.
Марина Калинина: Слушаем вас. Какой у вас рецепт от хандры, от депрессии?
Зритель: У меня соляная пещера. Соляная пещера совершенно другого типа, как везде понатыканы. У меня одна-единственная эта соляная пещера. Ко мне заходишь, как на пляж: раздеваешься до купального костюма, ложишься на подогретую соль (до температуры тела человека), и начинается вытяжка из организма болота, потому что мы никогда не чистим. Мы не любим себя изнутри: мы завидуем кому-то при встрече, мы завидуем, но только не самому себе, понимаете? А здесь вы забываете обо всем: ты чувствуешь, как восстанавливается у тебя организм, как пульсирует у тебя кровь, как в лимфоузлах, в кровеносных узлах и в нервной системе. Это в течение часа очень здорово меняется все, и ты получаешь результат. От 10 процедур ты можешь получить большой результат, но это, конечно, не навсегда – навсегда уже ничего не получишь, потому что какая у нас атмосфера, что мы кушаем, что мы пьем? Мы всю отраву уничтожаем.
Марина Калинина: Мы с этого, собственно говоря, начали.
Зритель: И мы хотим быть здоровыми.
Марина Калинина: Спасибо вам большое. Александр, вот такой вот вариант – соль теплая.
Александр Федорович: Я завидую этому человеку – у него есть возможность выкроить в своем режиме суточном целый час на то, чтобы придаться такой углубленной аутогенной тренировке. В принципе, есть такие быстрые техники восстановления – короткого очень сна, правильного дыхания, релаксации. Да, такое возможно. В идеале, конечно, нужно иметь свою соляную пещеру каждому жителю мегаполиса.
Юрий Коваленко: У каждого соляной пещеры нет, но СМС, которые присылают нам наши телезрители – действительно с хорошим чувством юмора, правильно вы сказали, что нашу страну не победить: «Есть люди, которые, когда депрессия, ругают власть. Есть люди, которые спасаются в кошках. Есть те, кто спасаются в молитвах», и вот совет: «Идите вы все в баню! Ходим каждую пятницу в баню в течение 30 лет – никакой депрессии нет».
Александр Федорович: Люди перечисляют различного рода трансовые состояния, погружаясь в которые, они получают тот самый ресурс. Он может быть самым разным: занятие спортом – это транс, чтение – это транс, пещера, которая прозвучала – это тоже транс. И научиться подобного рода расслаблению и релаксации несложно и очень ресурсно, действительно помогает.
Марина Калинина: Давайте послушаем еще одну телезрительницу, которая дозвонилась нам из Свердловской области – здравствуйте, вы в эфире. Марина, слушаем вас.
Зритель: Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, у моего сына очень сложная депрессия, и мы не можем никуда обратиться, то есть даже не знаем, куда. Сын не хочет жить, он мне постоянно об этом говорит, не хочет ничего менять в жизни, его ничего не интересует, он очень вялый, бывают даже вспышки агрессии – раз примерно в год происходит.
Марина Калинина: А сколько лет вашему сыну?
Зритель: Ему 28. Я не знаю просто, куда мне обратиться с проблемой, потому что к психиатрам в нашем городе я обращаться не хочу, город маленький. Наверное, это проблема не только у нас, то есть моя проблема; у многих, наверное, такая проблема есть.
Марина Калинина: Да, спасибо большое. Александр?
Александр Федорович: К сожалению, к сожалению, прозвучала фраза очень печальная для меня как для врача – совершенно катастрофичная: «Наш город маленький, я обратиться не могу». Это очень странно. Вы представьте себе на секунду: вот вы говорите, что у ребенка суицидальные мысли. Вы сейчас взвешиваете что? – обратиться к психиатру в маленьком городе и получить какую-то помощь или потом получить некую трагедию, за которую вы будете испытывать вину, возможно, всю оставшуюся жизнь? Мы о чем говорим? Как это – я опасаюсь психиатра? А я не опасаюсь ребенка потерять, который от мыслей таких тягостных, тяжеленных совершенно мыслей, которые – все, что было описано – уже требуют терапии медикаментозной? Уже сам человек из этого выйти не сможет, и близкие и родственники никоим образом ни травками, ни молитвами эту тему не решат. Надо бегом к врачу, потому что, еще раз повторяю, ситуация может стать фатальной, и что будет потом, как вы будете дальше жить, для меня на самом деле большой вопрос.
Юрий Коваленко: То есть врач поможет.
Марина Калинина: Спасибо вам большое. Александр Федорович был у нас в гостях, врач-психиатр высшей категории. Спасибо еще раз.
